Второе кольцо силы
Паблито поставил свой стул и медленно обошел вокруг меня, словно исследуя мое тело. Затем он взял свой узкий, с низкой спинкой стул в одну руку, развернул его и сел, заложив руки за спинку стула, что позволяло ему сидеть на нем с максимальным удобством. Я сел напротив него. Его настроение совершенно переменилось в тот момент, когда ла Горда ушла.
— Я должен попросить у тебя прощения за свое поведение, — Сказал он, улыбаясь. — но мне нужно было отделаться от этой ведьмы.
— Неужели она такая плохая, Паблито?
— Можешь не сомневаться в этом.
Чтобы переменить тему, я сказал ему, что он выглядит прекрасным и процветающим.
— Ты сам выглядишь очень прекрасно, маэстро, — сказал он.
— Какого черта ты называешь меня «маэстро»? — спросил я шутливым тоном.
— Ситуация изменилась, — ответил он. — мы находимся в новых условиях, и свидетель говорит, что ты теперь маэстро, а свидетель не может ошибаться. Но он сам расскажет тебе всю эту историю. Он скоро будет здесь и он будет рад видеть тебя снова. Я думаю, что он уже, должно быть, ощутил, что ты здесь. Когда мы возвращались обратно, все мы ощущали, что ты, наверное, уже в пути, но никто из нас не ощутил, что ты уже прибыл.
Тут я сказал ему, что приехал с единственной целью — увидеть его и Нестора, что они — единственные два человека в мире, с которыми я мог бы поговорить о нашей последней встрече с доном Хуаном и доном Хенаро и что я больше всего нуждаюсь в том, чтобы рассеять неопределенность, которую вызвала во мне эта последняя встреча.
— Мы связаны друг с другом, — сказал он. — я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе. Ты знаешь это. Однако, я должен предостеречь тебя, что я не такой сильный, каким бы ты хотел меня видеть. По-видимому, было бы лучше, если бы мы не разговаривали вообще. Но с другой стороны — если мы не поговорим, мы никогда ничего не поймем.
Тщательным и обдуманным образом я сформулировал свой вопрос. Я объяснил, что мое рациональное затруднение коренится в одной-единственной проблеме.
— Скажи мне, Паблито, — сказал я, — мы действительно прыгнули вместе со своими телами в пропасть?
— Я не знаю, — сказал он. — я действительно не знаю.
— Но ты был там со мной.
— В том-то и дело. Был ли я реально там?
Я был раздражен его загадочными ответами. У меня было чувство, что если бы я встряхнул его или стиснул, то нечто в нем высвободилось бы. Мне казалось, что он намеренно утаивает нечто важное. Я заявил, что он, по-видимому, решил быть скрытным со мной, хотя нас и связывают узы полного доверия.
Паблито качнул головой, как будто молча возражал против моего обвинения.
Я попросил его подробно изложить мне все его переживания, начиная с момента, предшествовавшего нашему прыжку, когда дон Хуан и дон Хенаро готовили нас вместе к заключительному натиску.
Ответ Паблито был путанным и непоследовательным. Все, что он мог вспомнить о последних минутах перед нашим прыжком в пропасть, было то, как дон Хуан и дон Хенаро попрощались с нами обоими и скрылись в темноте, его сила иссякла, он был на грани фиаско, но я держал его за руку и подвел его к краю пропасти, и там он отключился.
— Что случилось после того, как ты отключился, Паблито?
— Я не знаю.
— Были ли у тебя сны или видения? Что ты видел?
— Что касается меня, то у меня не было никаких видений, а если и были, я не мог уделить им никакого внимания. Мое отсутствие безупречности препятствует мне вспомнить их.
— А потом что случилось?
— Я проснулся в прежнем доме Хенаро. Я не знаю, как я туда попал.
Он замолчал, а я лихорадочно искал в своем уме какой-нибудь вопрос, комментарий, критическое замечание или что-нибудь другое, что добавило бы больше широты его утверждениям. Фактически, ничто в утверждениях Паблито не помогало подкреплению того, что случилось со мной. Я чувствовал себя обманутым. Я почти рассердился на него. Я ощущал смесь жалости к Паблито и к себе самому и в то же время очень интенсивное разочарование.
— Мне жаль, что я так разочаровал тебя, — сказал Паблито.
Моей немедленной реакцией на его слова было скрыть свои ощущения и заверить его, что я вовсе не разочарован.
