Второе кольцо силы
В это, что ты говоришь трудно поверить, — сказал я. — либо ты, либо дон Хуан ужасно обманули меня.
— Никто из нас не обманывал. Ты понимаешь только то, что ты хочешь понять. Нагваль сказал, что это обусловлено твоей пустотой. Девочки — дети Нагваля, подобно тому, как ты и элихио — его дети. Он сделал шесть детей, четырех женщин и двух мужчин. Хенаро сделал трех мужчин. Всего получается девять. Один из них, Элихио, уже сделал это, так что теперь вас осталось восемь пытающихся...
— Куда ушел Элихио?
— Он ушел, чтобы присоединиться к Нагвалю и Хенаро.
— А куда они ушли?
— Ты знаешь, куда они ушли. Ты сейчас дурачишь меня, не так ли?
— Но это главное, донья Соледад, я не дурачу тебя.
— Тогда я скажу тебе. Я не могу ни в чем отказать тебе. Нагваль и Хенаро ушли обратно в то самое место, из которого они пришли в другой мир. Когда пришло их время, они просто вступили во тьму, а так как они не собирались возвращаться обратно, то тьма ночи поглотила их.
Я чувствовал, что было бесполезно расспрашивать ее дальше. Я собрался сменить тему, но она заговорила первая.
— Ты схватил проблеск другого мира, когда прыгнул, — продолжала она. — но, наверное, прыжок привел тебя в замешательство. Очень плохо. С этим ничего не поделаешь. Это твоя судьба — быть мужчиной. Женщины лучше мужчин в этом смысле. Им не нужно прыгать в пропасть. Женщины имеют свои собственные пути. Они имеют свою собственную пропасть. Женщины менструируют. Нагваль говорил мне, что это является дверью для них. В течение своего женского периода они становятся чем-то еще. Я знаю, что это было время, когда он учил моих девочек. Мне уже было слишком поздно; я уже слишком стара, поэтому я на самом деле не знаю, как выглядит эта дверь. Однако, Нагваль настаивал на том, чтобы девочки уделяли внимание всему, что происходит с ними в течение этого времени. Он обычно брал их в течение этих дней в горы и оставался там с ними до тех пор, пока они не видели трещину между мирами.
Так как Нагваль не колебался и не боялся делать любые вещи, он безжалостно нажимал на них, чтобы они сами смогли обнаружить, что в женщинах есть трещина, которую они очень хорошо маскируют. В течение этого периода, независимо от того, как бы хорошо не была сделана маскировка, она спадает, и женщины становятся разоблаченными. Нагваль оказывал нажим на моих девочек до полусмерти, чтобы открыть эту трещину. Они сделали это. Он заставил их сделать это, но это потребовало от них несколько лет.
— Как они стали ученицами?
— Лидия была его первой ученицей. Он нашел ее однажды утром, когда остановился в одной разрушенной хижине в горах. Нагваль говорил мне, что там не было никого видно, и тем не менее были знаки, звавшие его в этот дом с раннего утра. Бриз причинял ему большое беспокойство. Он сказал, что он даже не мог открыть свои глаза всякий раз, когда он пытался удалиться от этого места. Поэтому, когда он нашел дом, он знал, что там что-то было. Он посмотрел под кучу соломы и хвороста и нашел девочку. Она была очень больная. Она едва могла говорить, но тем не менее она сказала ему, что не нуждается ни в чьей помощи. Она собиралась продолжать спать, и если она больше не проснулась бы, никто бы ничего от этого не потерял. Нагвалю понравился ее дух и он заговорил с ней на ее языке. Он сказал, что он собирается вылечить ее и заботится о ней до тех пор, пока она не будет сильной снова. Она отказалась. Она была индианкой, которая знала только огорчения и страдания. Она сказала Нагвалю, что она уже принимала все лекарства, которые ее родители дали ей, но ничто не помогло.
Чем больше она говорила, тем больше Нагваль понимал, что знак указал на нее самым своеобразным способом. Знак больше был похож на команду.
Нагваль поднял девушку и положил на свои плечи, как ребенка, а потом отнес ее к Хенаро. Хенаро приготовил лекарство для нее. Она больше не могла открыть глаза. Ее веки слиплись. Они были припухшими и на них был желтоватый налет. Они гноились. Нагваль ухаживал за ней, пока ей не стало хорошо. Он нанял меня смотреть за ней и готовить ей еду.
