Второе кольцо силы
Я снова услышал, как и предыдущей ночью, когда донья Соледад душила меня, очень своеобразный и загадочный звук, подобный звуку ломающейся трубки, прямо за трахеей в основании своей шеи. Мои глаза вытаращились и с быстротой молнии моя левая рука опустилась на верхушку резиновой палки и уничтожила ее. Я сам видел эту сцену так, как если бы наблюдал кинофильм.
Роза завопила, и я тогда осознал, что я наклонился вперед и всей своей тяжестью ударил оборотную сторону ее ладони своим левым кулаком. Я был потрясен. То, что произошло, показалось мне нереальным. Это был кошмар. Роза продолжала вопить. Лидия увела ее в комнату дона Хуана. Я слышал ее крики боли еще некоторое время, а затем они прекратились. Я сел у стола. Мои мысли были хаотическими и бессвязными.
Своеобразный звук в основании своей шеи я осознал очень остро. Дон Хуан охарактеризовал его как звук, который производит человек в момент изменения скорости. Я смутно помнил, что испытывал этот звук в его компании. Хотя я начал сознавать его прошлой ночью, я не признавал его полностью, пока это не случилось с Розой. Затем я осознал, что этот звук вызвал особое чувствование тепла на небе и в ушах. Сила и сухость звука заставили меня подумать о звоне большого треснувшего колокола.
Немного погодя вернулась Лидия. Она казалась более спокойной и собранной. Она даже улыбалась. Я попросил ее помочь мне распутать эту загадку и рассказать мне, что случилось. После длительного колебания она рассказала мне, что когда я заорал и грохнул по столу, Роза стала возбужденной и нервной и подумала, что я собираюсь причинить ей вред, и она попыталась ударить меня своей «сновидной рукой». Я увернулся от ее удара и стукнул ее по тыльной стороне ее руки таким же образом, как я ударил донью Соледад. Лидия сказала, что рука Розы будет беспомощной, пока я не найду способа помочь ей.
Затем в комнату пришла Роза. Ее рука была замотана в кусок материи. Она взглянула на меня. Ее глаза были подобны глазам ребенка. Мои ощущения были в полном смятении. Но другая часть оставалась невозмутимой. Если бы не эта часть, то я не остался бы в живых после нападения доньи Соледад или сокрушительного удара Розы.
После долгого молчания я сказал им, что с моей стороны было мелочно раздражаться их сообщениями посредством ног, но что нельзя сравнить орание и стучание по столу с тем, что сделала Роза. В виду того, что я не был знаком с их практикой, она могла сильно повредить мою руку своим ударом.
Я потребовал самым угрожающим тоном, чтобы она показала мне свою руку. Она с неохотой развернула ее. Рука была опухшая и красная. В моем уме не оставалось никакого сомнения, что эти люди осуществляли определенного рода испытания, которые дон Хуан подстроил мне. Вступая в конфронтацию с ним, я был ввергнут в сферу, которую невозможно было достичь или постигнуть в разумных терминах. Он повторял снова и снова, что моя разумность охватывает только очень маленькую часть того, что он называл целостностью самого себя. Под напором непривычной и вполне реальной опасности моего физического уничтожения, мое тело должно было воспользоваться своими скрытыми ресурсами, либо умереть. Трюк, казалось, заключался в принятии возможности, что такие ресурсы существуют и могут быть достигнуты. Годы тренировки были шагами для того, чтобы прибыть к этому понятию. Согласно своей предпосылке о невозможности никаких компромиссов, дон Хуан добивался полной победы или полного поражения для меня. Если бы тренировка потерпела неудачу, чтобы привести меня в контекст с моими скрытыми ресурсами, то испытание сделало бы это очевидным, в каковом случае я практически ничего не смог бы сделать. Дон Хуан сказал донье Соледад, что я убил бы самого себя. Будучи столь глубоким знатоком человеческой природы, он, вероятно, был прав.
Было пора переменить направление действий. Лидия сказала, что я мог бы помочь Розе и донье Соледад той же самой силой, которая причина им вред; проблема, следовательно, была в том, чтобы воспроизвести правильную последовательность ощущения, или мыслей, или чего-то еще, чтобы заставить мое тело высвободить эту силу.
