Отдельная реальность
Я полусидел; моя спина была хорошо подперта, и у меня был хороший обзор крыши.
Он сказал, что ведьме было еще слишком рано появиться и что до темноты мы сможем сделать все приготовления; затем он притворится, что он заперся в доме, для того, чтобы привлечь ее и вызвать еще одно нападение на свою личность. Он велел мне расслабиться и найти удобное положение, чтобы я мог выстрелить без движения. Он заставил меня прицелиться на крышу пару раз и заключил, что действие — поднимание ружья к моему плечу и прицеливание были слишком медленными и нескладными. Затем он построил подпорку для ружья. Он сделал два глубоких отверстия железным бруском, поместил в них две рогульки и привязал длинную жердь между их развилинами. Конструкция давала мне упор для стрельбы и позволяла держать ружье нацеленным на крышу.
Дон Хуан посмотрел на небо и сказал, что ему было время идти в дом. Он встал и медленно и спокойно пошел внутрь, дав мне последнее предостережение, что мое старание не было шуткой и что я должен был поразить птицу с первого выстрела.
После того, как дон Хуан ушел, всего лишь несколько минут были сумерки, а затем стало совершенно темно. Казалось, как будто темнота ждала до тех пор, пока я останусь один, и внезапно спустилась на меня. Я пытался сфокусировать мои глаза на крыше, которая вырисовывалась на фоне неба; на время на горизонте было достаточно света, поэтому очертания крыши были еще видимы, но затем небо стало черным, и я едва мог видеть дом. Я сохранял свои глаза сфокусированными на крыше часы, не замечая совсем ничего. Я видел пару сов, пролетевших к северу; размах их крыльев был совершенно удивительным, и их нельзя было принять за черных дроздов. В определенный момент, однако, я отчетливо заметил черную тень маленькой птицы, севшей на крышу. Это определенно птица! Мое сердце начало сильно стучать; я почувствовал гул в моих ушах. Я прицелился в птицу и спустил оба курка. Раздался очень громкий выстрел. Я почувствовал сильную отдачу ружейного приклада в мое плечо, и в тот же самый момент я услышал очень пронзительный и ужасающий человеческий крик. Он был громкий и жуткий и, казалось, шел с крыши. У меня был момент полного замешательства. Затем я вспомнил, что дон Хуан указывал мне закричать в момент выстрела, а я забыл это сделать. Я подумал перезарядить мое ружье, когда дон Хуан открыл дверь и выбежал. Он держал керосиновую лампу. Он казался очень взволнованным.
— Я думаю, ты попал в нее, — сказал он. — мы должны теперь найти мертвую птицу.
Он принес лестницу и велел мне залезть и посмотреть на рамада, но я ничего не нашел там. Он влез и посмотрел сам, с равно отрицательными результатами.
— Может быть, ты разнес птицу на куски, — сказал дон Хуан, — в таком случае, мы должны найти, по крайней мере, перья.
Сначала мы начали осматривать вокруг рамада, а затем — вокруг дома. Мы осматривали при свете лампы до утра. Затем мы снова начали осматривать всю площадь, которую мы покрыли в течение ночи. Около 11.00 дон Хуан прекратил наши поиски. Он сел удрученный, глуповато улыбнулся мне и сказал, что мне не удалось прикончить его врага и что теперь, более, чем когда-либо прежде, его жизнь не стоила крика совы, потому что женщина была несомненно раздражена и жаждала отомстить.
— Ты в безопасности, однако, — сказал дон Хуан уверенно, — женщина не знает тебя.
Когда я шел к своей машине, чтобы вернуться домой, я спросил его, должен ли я уничтожать ружье. Он сказал, что ружье не сделало ничего и что я мог вернуть его владельцу. Я заметил глубокое отчаяние в глазах дона Хуана. При этом я почувствовал такое волнение, что я собирался заплакать.
— Чем я могу помочь тебе? — спросил я.
— Ты ничего не можешь сделать, — сказал дон Хуан.
Мы молчали некоторое время. Я хотел уехать немедленно. Я чувствовал гнетущую муку. Мне было не по себе.
— Хотел бы ты действительно попытаться помочь мне? — спросил дон Хуан простодушным тоном.
Я снова сказал ему, что я весь целиком в его распоряжении, что моя привязанность к нему была такой глубокой, что я мог бы предпринять любой вид действия, чтобы помочь ему.
