Отдельная реальность
Дух воина связывается только с борьбой, и каждое усилие — это последняя битва воина на земле. Таким образом, результат имеет очень мало значения для него. В своей последней битве на земле воин позволяет своему духу течь свободно и ясно. И когда он проводит свою битву, зная, что его воля безупречна, воин смеется и смеется.
Я кончил писать и поднял глаза. Дон Хуан пристально смотрел на меня. Он покачал головой из стороны в сторону и улыбнулся.
— Ты действиетльно все записываешь? — спросил он с недоверием. — Хенаро говорил, что он никогда не может быть серьезным с тобой, потому что ты всегда пишешь. Он прав: как может кто-нибудь быть серьезным, если ты всегда пишешь?
Он усмехнулся и я попытался отстоять свою позицию.
— Это не имеет значения, — сказал он. — Если ты когда-либо научишься видеть, то, я полагаю, ты должен делать это твоим собственным путем судьбы.
Он встал и посмотрел на небо. Было около полудня. Он сказал, что еще было время поехать поохотиться в горах.
— На кого мы собираемся охотиться? — спросил я.
— На особое животное, или на оленя, или на кабана, или даже на горного льва.
Он остановился на момент, а затем добавил: «даже на орла».
Я встал и последовал за ним к моей машине. Он сказал, что на этот раз мы собирались только наблюдать и узнать, на каких животных мы должны охотиться. Он собирался сесть в мою машину, когда, казалось, вспомнил что-то. Он улыбнулся и сказал, что путешествие должно быть отложено, пока я не узнаю нечто, без чего наша охота будет невозможна.
Мы вернулись и сели снова под его рамада. Я хотел многое спросить, но он не дал мне время ничего сказать и заговорил снова.
— Это приводит нас к последнему моменту, который ты должен знать о воине, — сказал он. — Воин отбирает отдельные предметы, которые создают его мир.
В тот день, когда ты встретился с олли, и я был вынужден дважды полоскать тебя в воде, ты знаешь, что было с тобой не так?
— Нет.
— Ты потерял свои щиты.
— Какие щиты? О чем ты говоришь?
— Я сказал, что воин отбирает вещи, которые создают его мир. Он отбирает намеренно, так как каждая вещь, которую он выбирает, является щитом, который защищает его от нападений сил, которые он стремится использовать. Воин будет использовать свои щиты, чтобы защититься от олли, например.
Обычный человек, который в равной мере окружен этими необъяснимыми силами, недоступен для них, потому что он имеет другие виды особых щитов для защиты себя.
Он сделал паузу и посмотрел на меня с вопросом в глазах. Я не понимал, что он имеет в виду.
— Что это за щиты? — настаивал я.
— То, что делают люди, — повторил он.
— Что же они делают?
— Хорошо, посмотри вокруг. Люди заняты деланьем того, что делают люди. Это и есть их щиты. Когда бы маг ни имел столкновения с любыми из этих необъяснимых и непреклонных сил, о которых мы говорим, его просвет открывается, делая его более доступным смерти, чем обычно; я говорил тебе, что мы умираем через тот просвет, поэтому, если он открывается, необходимо иметь свою волю готовой заполнить его; это в том случае, если человек — воин. Если человек не является воином, как ты, тогда у него нет иного пути отступления, кроме как воспользоваться деятельностью повседневной жизни, чтобы удалить из своего ума страх встречи и, таким образом, позволить своему просвету закрыться. Ты рассердился на меня в тот день, когда встретился с олли. Я рассердил тебя, когда остановил твою машину, и я остудил тебя, когда я опускал тебя в воду. То, что ты был в мокрой одежде, еще более остудило тебя. То, что ты был сердит и замерз, позволило твоему просвету закрыться, и ты был защищен. В это время твоей жизни, однако, ты не можешь больше использовать эти щиты столь же эффективно, как обычный человек. Ты слишком много знаешь об этих силах, и теперь, наконец, ты на грани того, чтобы чувствовать и действовать, как воин. Твои старые нити не являются больше надежными.
— Что же от меня ожидается?
— Действуй, как воин, и отбирай частицы своего мира. Ты не можешь больше окружать себя вещами, как попало.
