Отдельная реальность
— Закрой свои глаза, — повелительно пробормотал дон Хуан.
Я закрыл их руками. Через несколько минут дон Хуан совсем остановился и подошел ко мне сбоку. После того, как он убрал ветки и листья с моего живота, он помог мне встать и бережно положил их на камень, где я лежал. Он зажег их и, когда они загорелись, растер мой живот другими листьями из своей сумки.
Он положил свою руку на мой рот, когда я хотел рассказать ему, что у меня была ужасная головная боль.
Мы оставались там, пока все листья не сгорели. К тому времени стало совершенно темно. Мы спустились с холма, и я дал волю своему желудку.
Когда мы шли вдоль канавы, дон Хуан сказал, что я сделал достаточно и не должен останавливаться. Я попросил его объяснить, каким был дух водного места, но он жестом показал мне молчать. Он сказал, что мы поговорим об этом в другое время, затем он умышленно сменил тему и дал мне долгое объяснение о видении. Я сказал, что было прискорбно, что я не мог сосредоточиться в темноте. Он, казалось, был очень рад, и сказал, что большую часть времени я не уделяю внимания тому, что он говорит, потому что я принял решение записывать все.
Он говорил о видении, как о процессе, не зависящем от олли и от техники магии. Маг — это человек, который мог командовать олли и, таким образом, манипулировать силой олли себе на пользу, но тот факт, что он командовал олли, не означал, что он мог видеть. Я напомнил ему, что он говорил мне раньше, что невозможно «видеть», если не имеешь олли. Дон Хуан очень спокойно заметил, что он пришел к убеждению, что возможно было «видеть» и все же не командовать олли. Он чувствовал, что нет причины, почему бы не так; так как «виденье» не имеет ничего общего с манипуляционной техникой магии, которая служит только для того, чтобы воздействовать на окружающих нас людей. Техника «виденья», с другой стороны, не имеет воздействия на людей.
Мои мысли были ясными. Я не испытывал усталости или сонливости и не имел больше неприятного чувства в своем желудке, когда мы шли с доном Хуаном. Я был ужасно голоден, и когда мы добрались до его дома, я объелся.
Потом я попросил его рассказать мне больше о технике «виденья». Он широко улыбнулся мне и сказал, что я был снова собой.
— Как это так, — сказал я, — что техника «виденья» не имеет воздействия на окружающих нас людей?
— Я уже говорил тебе, сказал он. — «виденье» — это не магия. И все же, их легко спутать, потому что человек, который «видит», может научиться, совсем моментально, управлять олли и может стать магом. С другой стороны, человек может научиться определенной технике для того, чтобы командовать олли и таким образом стать магом, и, тем не менее, он может никогда не научиться «видеть».
Кроме того, «виденье» противоположно магии. «Виденье» заставляет понять незначительность всего этого.
— Незначительность чего, дон Хуан?
— Незначительность всего.
Мы не говорили ничего больше. Я чувствовал себя очень расслабленным и не хотел говорить ничего больше. Я лежал на спине на соломенной циновке. Мне служила подушкой моя непродувная куртка. Я чувствовал себя удобно и счастливо и писал мои заметки в течение часов при свете керосиновой лампы.
Внезапно дон Хуан снова заговорил.
— Сегодня ты сделал очень хорошо, — сказал он. — ты очень хорошо сделал с водой. Духу водного места ты нравишься, и он помогал тебе всю дорогу.
Тогда я понял, что я забыл рассказать ему мое переживание. Я начал описывать способ, которым я воспринимал воду. Он не дал мне продолжать. Он сказал, что он знал, что я воспринимаю густой зеленый туман.
Я почувствовал потребность спросить:
— Как ты узнал это, дон Хуан?
— Я видел тебя.
— Что я делал?
— Ничего, ты сидел здесь и пристально смотрел на воду, и, наконец, ты ощутил зеленый туман.
— Это было виденье?
— Нет. Но это было очень близко. Ты приближаешься.
Я стал очень взволнован. Я хотел знать больше об этом. Он засмеялся и пошутил над моим рвением. Он сказал, что всякий мог ощутить зеленый туман, потому что это было подобно стражу, что-то, что было неизбежно там, поэтому, в ощущении этого не было большого достижения.
