Отдельная реальность
Он начал повелительно побуждать меня вспомнить, была ли стена от меня справа или слева. Я старался вспомнить.
Когда дон Хуан «позвал меня» и я всплыл, так сказать, я думал, что стена была от меня слева. Я был очень близко к ней и мог различить желобки и выступы деревянной арматуры или оплубки, в которую был залит бетон. Очень тонкие полоски дерева были использованы, и рисунок, который они создали, был компактным. Стена была очень высокой. Мне был виден один конец ее, и я заметил, что он не имел угла, он был всюду изогнут.
Он сидел в тишине некоторое время, как бы задумавшись о том, как расшифровать смысл моего переживания, и, наконец, сказал, что я не достиг многого и что я не достиг того, что он ожидал от меня.
— Что же мне полагалось сделать?
Он не ответил, но сморщил губы.
— Ты делал очень хорошо, — сказал он. — Сегодня ты узнал, что брухо используют воду, чтобы двигаться.
— Но «видел» ли я?
Он посмотрел на меня с любопытством. Он повернул глаза и сказал, что я должен входить в зеленый туман очень много раз, пока не отвечу на свой вопрос. Он изменил направление нашего разговора тонким способом, сказав, что я, в действительности, не узнал, как двигаться, чтобы использовать воду, но я узнал, что брухо мог делать это, и он умышленно сказал мне посмотреть на берег потока, чтобы я мог остановить свое движение.
— Ты двигался очень быстро, — сказал он, — так же быстро, как человек, который знает, как выполнять эту технику. Мне тяжело не отставать от тебя.
Я попросил его объяснить, что случилось со мной, с начала. Он засмеялся, слегка покачав своей головой как будто с недоверием.
— Ты всегда настаиваешь на знании вещей с самого начала, — сказал он. — Но там нет начала; начало есть только у твоей мысли.
Я думаю, что начало было, когда я сидел на берегу и курил, — сказал я.
— Но прежде, чем ты курил, я должен был разгадать, что делать с тобой, — сказал он. — я должен был рассказать тебе, что я делал, а я не могу сделать этого, потому что это приведет меня еще к другому делу. Поэтому, может быть, вещи будут яснее тебе, если ты не будешь думать о началах.
— Тогда скажи мне, что произошло после того, как я сидел на берегу и курил.
— Я думаю, что ты рассказал уже мне это, — сказал он, рассмеявшись.
— Было ли что-нибудь важного в том, что я делал, дон Хуан?
Он пожал плечами.
— Ты следовал моим указаниям очень хорошо и не затруднялся входить и выходить из тумана. Затем, ты прислушивался к моему голосу и возвращался к поверхности каждый раз, когда я звал тебя. Это было упражнением. Остальное было очень легко. Ты просто позволил туману унести тебя. Ты вел себя, как будто ты знал, что делать. Когда ты был очень далеко, я позвал тебя снова и велел тебе смотреть на берег, поэтому, ты должен знать, как далеко ты ушел. Затем я вытянул тебя назад.
— Ты имеешь в виду, дон Хуан, что я действительно путешествовал в воде?
— Да. И очень далеко, к тому же.
— Как далеко?
— Ты не поверишь этому.
Я попытался убедить его сказать мне, но он прекратил предмет и сказал, что он должен уйти на время. Я настаивал, чтобы он, по крайней мере, намекнул мне.
— Мне не нравится оставаться в темноте, — сказал я.
— Ты сам держишь себя в темноте, — сказал он. — думай о стене, которую ты видел. Сядь здесь на свою циновку и вспомни каждую подробность этого. Тогда, возможно, ты сам сможешь открыть, как далеко ты ушел. Все, что я знаю теперь, это то, что ты путешествовал очень далеко. Я знаю это, потому что у меня было ужасное время при вытягивании тебя назад. Если бы я не был рядом, ты мог бы совсем заблудиться и никогда не вернуться; в таком случае, все, что осталось бы от тебя теперь, это мертвое тело на берегу ручья. Или, возможно, ты мог вернуться сам, но в этом я не уверен. Поэтому, оценив попытку этого, я должен был привести тебя назад, я сказал тебе очень ясно в...
Он сделал долгую паузу и пристально и дружелюбно посмотрел на меня.
— Я дойду до гор центральной Мексики, — сказал он, — я не знаю, как далеко ты ушел — возможно, до Лос-анджелеса, а, возможно, даже до Бразилии.
