Отдельная реальность
Я не чувствовал своих ног и не мог понять, как я выполнял движения, однако, с помощью дона Хуана, который держал меня под мышку, мы прошли весь путь к задней стороне его дома. Мы остановились у канавы.
— Теперь смотри на воду, — приказал мне дон Хуан.
Я посмотрел на воду, но не мог вглядеться в нее. Почему-то движние течения отвлекало меня. Дон Хуан настойчиво убеждал меня в шутливой манере упражнять мое «вглядывание силы», но я не мог сосредоточиться. Я пристально посмотрел на лицо дона Хуана еще раз, но свечение не становилось очевидным сколько-нибудь больше.
Я начал испытывать необычный зуд на моем теле, ощущение членов, которые заснули; мускулы моих ног начали подергиваться. Дон Хуан столкнул меня в воду, и я упал на дно. Он, по-видимому, держал мою правую руку, когда толкал меня, и когда я ударился о мелкое дно, он вытянул меня опять.
Мне потребовалось долгое время, чтобы достичь контроля над собой. Когда мы вернулись через несколько часов к его дому, я попросил его объяснить мое переживание. Когда я оделся в сухую одежду, я возбужденно описал ему то, что я ощущал, но он отбросил весь мой отчет, сказав, что в этом не было ничего важного.
— Большое дело! — сказал он, смеясь надо мной. — Ты видел свечение, большое дело.
Я настаивал на объяснении, но он встал и сказал, что он должен уйти. Было почти пять часов пополудни.
На следующий день я снова настаивал на обсуждении моего необычного переживания.
— Это было видение, дон Хуан? — спросил я.
Он был спокоен и таинственно улыбался, в то время как я заставлял его ответить мне.
— Можно сказать, что видение до некоторой степени подобно этому, — сказал он, наконец. — Ты пристально смотрел на мое лицо и увидел его сияющим, но это было, все же, мое лицо. Так происходит, что дымок заставляет каждого пристально смотреть, подобно этому. Это пустяки.
— Но каком способом отличить видение?
— Когда ты видишь, то нет больше привычных черт в мире. Все является новым. Все никогда не случалось прежде. Мир становится неправдоподобным!
— Почему ты говоришь неправдоподобным, дон Хуан? Что делает его неправдоподобным?
— Нет больше ничего знакомого. Все, на что ты пристально смотришь, становится ничем! Вчера ты не видел. Ты пристально смотрел на мое лицо и, так как я нравлюсь тебе, ты заметил мое свечение. Я был не чудовищем, подобно стражу, но красивым и интересным. Но ты не видел меня. Я не стал ничем перед тобой. Но, однако, ты сделал хорошо. Ты сделал первый настоящий шаг к видению. Единственным недостатком было то, что ты сосредоточился на мне, и в этом случае я был для тебя не лучше, чем страж. Ты не выдержал в обоих случаях и не видел.
— Вещи исчезают? Как они становятся ничем?
— Вещи не исчезают. Они не пропадают, если это то, что ты имеешь в виду; они просто становятся ничем, и, тем не менее, они все же здесь.
— Как это может быть возможным, дон Хуан?
— Ты чертовски настойчив в разговоре! — воскликнул дон Хуан с серьезным лицом. — я думаю, что мы не нашли правильно твое обещание. Возможно, то, что ты обещал, было никогда не останавливать разговор.
Тон дона Хуана был строгий. Выражение его лица было озабоченным. Я хотел улыбнуться, но не посмел. Я думал, что дон Хуан был серьезен, но он не был серьезен. Он рассмеялся. Я сказал ему, что если я не говорил, я становился очень нервным.
— Тогда пойдем гулять, — сказал он.
Он привел меня ко входу в каньон у подножия холмов. Это была примерно часовая прогулка. Мы отдохнули короткое время, и затем он повел меня через густой пустынный подлесок к месту с водой; то есть к месту, где, как он сказал, было водное отверстие. Оно было таким же сухим, как любое другое место в округе.
— Сядь в центре водного отверстия, — приказал он мне.
Я повиновался и сел.
— Ты так же собираешься сесть здесь? — спросил я.
Я видел, что он собирался сесть в двадцати ярдах от меня. Я сел коленями перед грудью. Он поправил мое положение и велел мне сесть так, чтобы я подогнул мою левую ногу под себя, а правую согнул напротив ее коленом вверх. Моя правая рука должна была лежать кулаком на земле, а левая рука пересекала мою грудь.
