Отдельная реальность
Как говорит дон Хуан, — объяснения — это в действительности мое потакание себе.
— Где дон Хенаро? — осторожно спросил я.
— Ты знаешь, где, — сказал он. — все же ты каждый раз терпишь поражение, потому что ты настаиваешь на понимании. Например, ты знал в ту ночь, что Хенаро был позади тебя все время, ты даже повернулся и увидел его.
— Нет, — запротестовал я. — нет, я не знал этого.
Я был искренен в этом. Мой ум отказывался принять этот вид влияния, как «реальное», и, однако, после десяти лет ученичества с доном Хуаном мой ум не мог больше защищать мои старые обычные критерии того, что является реальным. Однако, все предположения, которые я до сих пор возбуждал о природе реальности, были просто интеллектуальным махинациями; доказательством тому было то, что под давлением действий дона Хуана и дона Хенаро, мой ум зашел в тупик.
Дон Хуан посмотрел на меня, и в его глазах была такая печаль, что я заплакал. Слезы потекли сами. В первый раз в своей жизни я чувствовал обременяющий вес моего разума. Неописуемая мука овладела мной. Я невольно завыл и обнял его. Он быстро стукнул меня суставами пальцев по макушке моей головы. Я почувствовал это как волну вниз по позвоночнику. Это имело отрезвляющее действие.
— Ты слишком много потакаешь себе, — сказал он мягко.
ЭПИЛОГ
Дон Хуан медленно ходил вокруг меня. Он, казалось, раздумывал, говорить или не говорить что-то мне. Дважды он останавливался и, казалось, передумывал.
— Вернешься ты или нет — это совершенно неважно, — наконец, сказал он. — однако, теперь тебе необходимо жить, как воину. Ты всегда знал это, теперь ты просто в положении, что вынужден использовать нечто, чем ты пренебрегал прежде. Но ты должен бороться за это знание; оно не просто дано тебе; оно не просто вручено тебе свыше. Ты должен выбить его из себя. Все же, ты все еще светящееся существо. Ты все еще собираешься умереть подобно всем другим. Я однажды говорил тебе, что ничего нельзя изменить в светящемся яйце.
Он помолчал момент. Я знал, что он смотрел на меня, но я избегал его глаз.
— Ничто реально не изменилось в тебе, — сказал он.
