Путешествие в Икстлан
— Тебе не нужно платить мне, — сказал он. — ты можешь спрашивать меня все, что хочешь. Я буду рассказывать тебе все, что я знаю, а потом я расскажу тебе, что делать с этим.
Он спросил меня, согласен ли я с его планом. Я был в восторге. Затем он добавил загадочное замечание:
— Возможно, нет ничего такого, что можно учить о растениях, потому что о них нечего сказать.
Я не понял того, что он сказал или того, что он под этим имел в виду.
— Что ты сказал? — спросил я.
Он повторил это замечание трижды, и затем весь район был потрясен ревом военного реактивного самолета.
— Вот! Мир только что согласился со мной, — сказал он, приставляя левую ладонь к уху.
Я находил его очень приятным. Его смех был заразительным.
— Ты из Аризоны, дон Хуан? — спросил я, пытаясь удержать разговор в рамках того, чтобы он был моим информатором.
Он взглянул на меня и утвердительно кивнул. Его глаза, казалось, были уставшими, я мог видеть белки его глаз вдоль нижних век.
— Ты был рожден в этой местности?
Он кивнул головой, опять не отвечая мне. Это походило на утвердительный жест, но это походило также и на нервное потряхивание головой человека, который задумался.
— А откуда ты сам? — спросил он.
— Я приехал из южной америки, — сказал я.
— Это большое место. Ты приехал из нее из всей?
Его глаза были опять пронзительными, когда он посмотрел на меня. Я начал объяснять ему обстоятельства своего рождения, но он прервал меня.
— В этом отношении мы похожи, — сказал он. — я живу здесь сейчас, но на самом деле я яки из Соноры.
— И это все! Я сам приехал из...
Он не дал мне закончить.
— Знаю, знаю, — сказал он. — ты есть тот, кто ты есть, оттуда, откуда ты есть. Так же как я — яки из Соноры.
Его глаза были очень яркими, а его смех странно беспокоящим. Он заставлял меня чувствовать так, как если бы поймал меня на какой-то лжи. Я испытал любопытное ощущение вины. У меня было чувство, что он знает что-то, чего я не знаю или не хочу говорить.
Мое странное раздражение росло. Он, должно быть, заметил его, потому что спросил, не хочу ли я поесть в ресторане в городе.
По пути назад к его дому и затем ведя машину в город, я почувствовал себя лучше, но полностью не расслабился. Каким-то образом я чувствовал, что мне что-то угрожает, хотя и не мог найти причину.
Я хотел ему купить пиво в ресторане. Он сказал, что никогда не пьет, даже пиво. Я засмеялся про себя. Я не поверил ему. Друг, который свел нас, говорил мне, что «старик большую часть времени находится не в себе». Мне действительно не было дела до того, лжет он или нет о выпивке. Он мне нравился. Было что-то умиротворяющее в его личности.
Должно быть, на лице у меня отразилось сомнение, потому что затем он стал объяснять мне, что он пил в молодости, но затем однажды просто бросил это.
— Люди вряд ли даже понимают, что мы можем выбросить из нашей жизни все что угодно в любое время. Просто вот так. — он щелкнул пальцами.
— Ты думаешь, что можно бросить курить или пить так легко? — спросил я.
— Конечно! — сказал он с большим убеждением. — курение и пьянство — это ничто, совсем ничто, если мы хотим их бросить.
В этот момент автоматическая кофеварка, в которой кипела вода, издала громкий пронзительный звук.
— Слышишь это! — воскликнул дон Хуан с сиянием в глазах. — кипяток согласен со мной.
Затем он добавил после паузы:
— Человек может получать согласие от всего вокруг него.
В этот критический момент кофеварка издала поистине гортанный звук. Он взглянул на кофеварку и сказал: — благодарю вас, — кивнул головой, а потом расхохотался.
Я опешил. Его смех был немножко чересчур громкий, но мне искренне все это нравилось.
Затем моя первая реальная сессия с моим «информатором» закончилась. Я сказал ему, что мне нужно навестить некоторых друзей, и что я был бы рад повидать его снова в конце следующей недели.
— Когда ты будешь дома? — спросил я.
Он пристально рассматривал меня.
— Когда ты приедешь, — заметил он.
— Я не знаю точно, когда я приеду.
— Тогда просто приезжай, не заботься.
— Но что, если тебя не будет дома?
— Я буду там, — сказал он, улыбаясь, и пошел прочь.
