Путешествие в Икстлан
— Но почему же гнев? — спросил он.
Я проанализировал свои чувства и реакции. Действительно, у меня не было нужды гневаться на него.
Он опять стал настаивать на том, чтобы я смотрел в его глаза и рассказал ему о «необыкновенном соколе». Он переменил слова. Раньше он говорил «очень необыкновенная птица», теперь он стал говорить «необыкновенный сокол». Перемена слов вызвала изменение в моем собственном настроении. Я внезапно стал чувствовать печаль.
Он прищурил глаза, пока они не превратились в две щелки, и сказал сверхдраматическим голосом, что он «видит» очень странного сокола. Он повторил свое заявление три раза, как если бы он действительно видел его прямо перед собой.
— Разве ты не помнишь его? — спросил он.
Я ничего подобного не помнил.
— Что же с этим соколом необыкновенного? — спросил я.
— Это ты должен сказать мне это, — заметил он.
Я настаивал на том, что я никаким способом не могу узнать, о чем он говорит, поэтому я не могу рассказать ему ничего.
— Не борись со мной, — сказал он. — борись со своей вялостью и вспомни.
Я серьезно пытался на секунду понять его. Мне не приходило в голову, что я точно так же мог пытаться и вспомнить.
— Было время, когда ты видел множество птиц, — сказал он, как бы настраивая меня.
Я сказал ему, что, когда я жил на ферме мальчиком, то я охотился и убивал сотни птиц.
Он сказал, что если это так, то у меня не может быть никакой трудности, чтобы вспомнить всех необыкновенных птиц, на которых я охотился.
Он взглянул на меня с вопросом в глазах, как если бы он только что дал мне последний ключ.
— Но я охотился очень на многих птиц, — сказал я. — поэтому я ничего не могу вспомнить о них.
— Эта птица особенная, — заметил он шепотом. — эта птица — сокол.
— Я снова ушел в размышления над тем, на что он клонит. Что, он дразнит меня? Или он это серьезно? После долгого перерыва он опять попросил меня вспомнить. Я почувствовал, что бесполезно для меня прервать его игру. Единственное, что я еще мог сделать, это участвовать в ней вместе с ним.
— Ты говоришь о соколе, на которого я охотился? — спросил я.
— Да, — прошептал он с закрытыми глазами.
— Так это произошло, когда я был мальчиком?
— Да.
— Но ты говорил, что ты видишь сокола прямо перед собой сейчас.
— Вижу.
— Что ты пытаешься заставить меня сделать?
— Я пытаюсь заставить тебя вспомнить.
— Что? Бога ради!
— Сокол, быстрый как свет, — сказал он, глядя мне в глаза.
Я почувствовал, что у меня остановилось сердце.
— Теперь взгляни на меня, — сказал он.
Но я не взглянул. Я слышал его голос, как слабый звук, какое-то ошеломляющее воспоминание захватило меня полностью.
Белый сокол!
Все началось со вспышки гнева моего дедушки, когда он подсчитывал своих лекгорнских кур. Они исчезали странным и непонятным образом. Он лично организовал и осуществлял тщательные вахты и после нескольких дней неустанного наблюдения мы, наконец, увидели большую белую птицу, улетающую с молодой лекгорнской курицей в когтях. Птица была быстрой и явно знала свою дорогу. Она вылетела откуда-то из-за деревьев, схватила курицу и улетела прочь через просвет между двумя ветвями. Это произошло так быстро, что мой дед едва успел заметить это. Но я заметил, и я знал, что это был действительно сокол. Мой дед сказал, что это, должно быть, альбинос.
Мы начали кампанию против сокола-альбиноса и дважды мне казалось, что я попал в него. Он даже выронил свою жертву, но улетел. Он был слишком быстрым для меня. Он был также слишком умен. Он уже больше никогда не возвращался охотиться на ферму моего деда. Я бы забыл о нем, если бы мой дед не подначивал меня охотиться за этой птицей. В течение двух месяцев я преследовал сокола-альбиноса по всей долине, где я жил. Я изучил его повадки, и я почти интуитивно находил пути его полета. Однако, его скорость и внезапность появления всегда ставили меня в тупик. Я мог хвастаться, что помешал ему обхватить его жертву, как это бывало каждый раз, когда мы встречались, но убить его я никак не мог.
За все два месяца, пока я вел эту странную войну против сокола-альбиноса, я лишь однажды был близко от него.
