Огонь изнутри
Однако он хотел также добиться смягчения его разрушительного воздействия — и в этом причина его маскарада. Чем более содержательной и драматической была рассказанная им история, тем более смягчающее воздействие она имела. Если он сам, казалось, находился в том же положении, как и дон Хуан, испуг не мог быть таким же интенсивным, как если бы дон Хуан был один.
— С его склонностью к драматизации, — продолжал дон Хуан. — мой благодетель сумел сдвинуть мою точку сборки достаточно для того, чтобы наполнить меня сразу же двумя всеохватывающими чувствами основных качеств воина: непрерывным усилием и несгибаемым намерением. Я знал, что для того, чтобы освободиться однажды, я должен работать упорядоченным и устойчивым образом и в сотрудничестве со старцем, который, по моему мнению, нуждался в моей помощи настолько же, насколько я в его. Я знал без тени сомнения, что это то, чего я хочу больше всего в своей жизни.
Мне не пришлось говорить с доном Хуаном в течение двух дней. Мы были в Оаксаке, гуляли по главной площади ранним утром. Дети проходили в школу, люди шли в церковь, несколько человек сидели на скамейках, а водители такси ожидали туристов у главного отеля.
— Само собой разумеется, что наиболее трудной вещью на пути воина является задача заставить сдвинуться точку сборки, — сказал дон Хуан. — это движение будет завершением поиска воина. Далее идет другой поиск — это, собственно, поиск видящего.
Он повторил, что на пути воина сдвиг точки сборки — это все. Древние видящие совершенно не были способны осознать эту истину. Они думали, что движение этой точки — только индикатор, который определяет их положение на шкале достоинства. Они никогда не задумывались над тем, что само это положение определяет то, что они воспринимают.
— Метод следопыта, — продолжал дон Хуан, — в руках мастера-следопыта, каким был нагваль Хулиан, обеспечивает удивительный необходимый сдвиг точки сборки. Это очень прочное изменение. Понимаешь ли, когда мастер-следопыт таким образом поддерживает своего ученика, он получает полное сотрудничество и полное участие. Это полное сотрудничество и полное соучастие достигается методом следопыта, и нагваль Хулиан был лучшим в достижении и того, и другого.
Дон Хуан сказал, что невозможно описать то замешательство, через которое он прошел, когда постепенно стал узнавать о богатстве и сложности личности нагваля Хулиана и о его жизни. Пока дон Хуан встречался с запуганным старцем, казавшимся беспомощным, он чувствовал себя легко и удобно. Но однажды, вскоре после той сделки, о которой дон Хуан думал, что она совершилась с человекообразным чудовищем, его удобства рассыпались, когда нагваль Хулиан продемонстрировал ему другую часть своего мастерства следопыта.
К тому времени дон Хуан был уже почти здоров, а нагваль Хулиан по-прежнему спал в его комнате, чтобы ухаживать за ним. Когда он проснулся в тот день, он заявил дону Хуану, что их захватчик ушел на пару дней, а это означает, что он может уже не действовать, как старик. Он сообщил дону Хуану, что только притворился, будто стар, для того, чтобы одурачить человека-чудовище.
Не дав дону Хуану времени, чтобы опомниться, он вскочил на своем матраце с невыразимой резвостью. Он наклонился, погрузил голову в котел с водой и подержал ее там некоторое время. Когда он выпрямился, его волосы были черные, как смоль. Седые волосы смылись, и перед доном Хуаном стоял человек, которого он не видел никогда прежде: ему было около тридцати лет. Он поигрывал своими мускулами, глубоко дыша и распрямляя каждую часть своего тела так, как если бы долгое время находился в смирительной рубашке.
— Когда я увидел нагваля Хулиана в виде молодого человека, я подумал, что он сам дьявол, — сказал дон Хуан. — я закрыл глаза и понял, что мой конец близок. Нагваль Хулиан смеялся до слез.
Дон Хуан сказал, что нагваль Хулиан помог ему, сдвигая его в правостороннее и левостороннее сознание.
— В течение двух дней молодой человек гоголем ходил вокруг дома, — продолжал дон Хуан. — он рассказывал мне истории из собственной жизни и шутил, так что я катался от смеха по полу комнаты, но что было еще более поразительно, так это изменение с его женой: она вдруг стала тонкой и прекрасной.
